Читаем без скачивания По тайному следу. Кладоискательские истории - Александр Косарев

В этом действе был и великий потаённый смысл. Местные жители, поначалу живо интересовавшиеся строительством домика и его немногословными обитателями, вскоре привыкли к тарахтению движка, а заодно потеряли интерес к скучным и непьющим «учёным», проводящим время за изучением мутной речной воды и размокших растений. Когда вы сами день за днём слышите, как из речных зарослей постукивает генератор, то неизбежно привыкаете к этому звуку и вскоре он не вызывает у вас ни малейшего интереса. Именно этого эффекта мы и добивались. Поскольку основные работы планировалось проводить именно по ночам, то нужно было заранее приучить всех к монотонному стуку двигателя в течение тёмного времени суток. Ведь предполагалось использовать не только электрогенератор, но также мотопомпу и воздушный компрессор. Для них были заранее устроены специальные ямы, прикрытые толстыми деревянными щитами, но всё равно погасить звуки их двигателей полностью было крайне трудно. Вот в том-то и состоял наш главный замысел. Ведь если сложно шум погасить, то приучить близко живущих жителей к нему было куда как легче.

Основная часть работ по подъёму церковных ценностей началась в ночь с 7-го на 8-е ноября. Ещё с раннего утра 7-го к реке был подвезён большой (3х2,4 м.) прямоугольный плот, заранее сваренный в Озёрах из 18-и дюймовых газовых труб. В нормальном состоянии он уверенно держался на воде, но был оснащён двумя вваренными патрубками, с помощью которых его можно было наполнить водой и затопить в любом желаемом месте. Разумеется, затоплен он был именно там, где два месяца назад на дне реки была (вроде как случайно) оставлена хорошо заметная метка. А далее началась самая тяжёлая и не слишком интересная часть работы. От домика «гидрологов» к прочно севшему на грунт «плоту» аквалангист в зимнем гидрокостюме протянул напорный рукав от компактной мотопомпы. Раструб рукава закрепили в специальном зажиме и направили его вниз, так, чтобы струя воды с силой размывала именно донные отложения. Они тут же смешивались с мутной от дождей речной водой и уходили вниз по течению к недалёкой Оке.

Размывка продолжалась примерно 5 часов, после чего водолаз ещё раз переставил патрубок с тем расчётом, чтобы он оказался в самой нижней части образовавшейся ямы, глубина которой уже превысила полтора метра. Совершенно скрытая от глаз посторонних работа длилась так долго, что даже сам плот погрузился гораздо ниже первоначального уровня дна. Только к 9 часам утра следующего дня один из водолазов доложил о том, что из ила показался некий массивный предмет чёрного цвета. Сообщение вызвало вполне объяснимое воодушевление, но поскольку все были крайне измотаны бессонной ночью и тяжёлой работой, то решили лечь спать, с тем, чтобы к семи вечера восстановить силы.

В семь мы, разумеется, не начали, но к 20.00 оба водолаза вновь погрузились в чёрные воды Осетра. Освещая себе путь мощными фонарями, они подплыли к полностью скрывшемуся в размытой ямине плоту и уже в ручном режиме продолжили размыв грунта. Разумеется, баллоны аквалангов к тому времени были совершенно опустошены, и у нас не осталось иной возможности, как снабжать их воздухом от наземного компрессора по длинному шлангу. В этом был определённый смысл, поскольку подводникам уже не было нужды каждую минуту смотреть на указатели давления, что позволяло им полностью сосредоточиться на выполняемой работе.

Хватило их сил примерно на два часа. За это время был полностью очищен от ила котелок диаметром не менее семидесяти сантиметров! Он оказался без крышки и примерно наполовину заполнен плотно слипшейся массой из речного грунта и мелких монет. С огромным трудом водолазам удалось перетащить его к плоту и привязать к особым выступам толстой медной проволокой. Смогли они и частично освободить из речного плена и второй котёл поменьше. Тот оказался с крышкой, снять которую удалось не сразу, но когда её сняли, то увидели, что сосуд наполнен явно серебряными сосудами, с чеканкой и без оной, но в основном простенькими и весьма безыскусными.

Первую пару водолазом сменили мы с напарником, и вы даже представить себе не можете, как было противно натягивать на себя ледяной гидрокостюм и как страшно погружаться в чёрные как смоль воды реки, используя в качестве путеводной нити лишь пластиковую бечёвку, протянутую от мотопомпы к плоту. Но сетовать было не на кого. Назвался груздем – полезай в кузов!

Две последующие ночи мало отличались от первой. Глухой стук размывочного агрегата, тяжёлый запах сгоревшего бензина, да свинцовая усталость, которая безжалостно валила наземь отработавших смену водолазов, едва те выбирались на твёрдую землю. Нечего и говорить о том, что в светлое время суток мы словно сурки прятались в спальных мешках, вылезая из них только для того чтобы поесть, попить, да подкинуть дров в ненасытное чрево «буржуйки».

Четвёртая ночь оказалось самой хлопотной. С неимоверным трудом докопавшись до последнего котла, мы обнаружили, что при падении на дно он перевернулся, и большая часть его содержимого рассыпалась. Пришлось буквально на ощупь отыскивать и спасать ценности минувших эпох. Но сделать это было неимоверно трудно. Мотопомпа была столь мощна, что водяная струя запросто подхватывала серебряные блюда и кубки, после чего они мигом исчезали в вихрях взбаламученного ила. Броситься бы за ними, ухватить ценнейший артефакт хоть за краешек…, да куда там! Водолаз сам привязан крепкой верёвкой к громаде плота и сильно ограничен в своих передвижениях. Может быть, мне стоило моментально перерезать страхующую верёвку? Ну да, конечно! Малейшая ошибка и загубник вырвет изо рта, и ледяная вода потащит и так еле шевелящегося от усталости дайвера во мрак неизвестности. Хорошо если он не захлебнётся и сумеет где-то выбраться на берег. А если нет?

Так что сильно сомневаюсь в том, что нам удалось собрать хотя бы половину рассыпанного добра… Чисто теоретически можно было бы задержаться ещё на сутки или двое, но, но, но… Все мы были измотаны настолько, что проработать в прежнем темпе ещё несколько часов представлялось чем-то совершенно невозможным. Впалые щёки, трясущиеся руки и воспалённые глаза…, мы точно представляли собой жалкое зрелище. А ведь ещё предстояло вновь придать плавучесть плоту, вытащить его из пятиметровой (в диаметре) ямищи и отбуксировать к тому месту, куда можно было подъехать на автомобилях и осуществить перегрузку добытого имущества.

Перед заключительной операцией по идее следовало хотя бы сутки отдохнуть, отоспаться, да и вообще привести себя в порядок. Вот только нервная дрожь, невольно охватывающая всех без исключения охотников за сокровищами на последнем этапе операции, не давала такой возможности. В душе каждого подспудно нарастали тревожные звуки некоей паники, заставляющей всячески поспешать и торопиться. Каждый из нас, сколько бы опытным поисковиком не был, исподволь опасался возможного провала миссии. И хотя в нашем убежище не было ни одной старинной вещицы, а «липовые» документы научных работников были в полном порядке, страх быть разоблачёнными в самый последний момент постоянно отравлял наше существование.

В нарушение установленного порядка решили сворачивать поиски и буксировать плот в дневное время. Но здесь нас поджидало сразу несколько неприятных моментов. Для начала пришлось у всех на виду переместить воздушный компрессор на середину реки. Ну, естественно! Ведь если плот с водолазами вдруг обретёт положительную плавучесть, то он немедленно двинется вниз по течению. Следовательно, от стационарного насоса тут же оторвутся воздухоподающие шланги и дайверы будут вынуждены срочно всплыть, бросив плот на произвол судьбы. Чтобы такого конфуза не случилось компрессор (производство США) укрепили на надувном основании и отбуксировали к плоту. Затем один из водолазов запустил агрегат, а второй опустился вниз и подключил шланг с воздухом высокого давления к вытеснительному патрубку плота.

В теории воздух должен был постепенно выдавить наполняющую полости плота воду, после чего тот должен был вновь обрести положительную плавучесть. Нашим водолазам оставалось бы лишь направлять его движение к заранее определённой и промаркированной развешанными на деревьях цветастыми пластиковыми лентами пристани. Время шло, насос тарахтел, мы с помощником стояли на берегу и, сжав от волнения кулаки, смотрели за действиями своих сотоварищей. Ведь как только те двинулись бы вниз по течению, мы должны были подтянуть к себе резиновую лодку (на ней водолазы подплыли к плоту), погрузить на неё помпу, кое-какие личные вещи и отплыть от правого берега реки, держа курс к её левому берегу.

Впрочем, довольно скоро стало понятно, что с плотом что-то не так. То ли вес котлов оказался слишком велик, то ли не удалось выдавить всю воду из внутренних объёмов плота, то ли его самого чересчур засосало в придонный ил? Вопросов было слишком много, но ответ нужно было давать немедленно, поскольку на берегу уже появились первые зеваки. Что было делать? Вовремя вспомнили о том, что сама надувная лодка обладает приличной грузоподъёмностью. Из её понтонов срочно сбросили большую часть воздуха, после чего в полузатопленном состоянии прикрутили к завязшему на дне реки плоту. Слава Богу, в бачке компрессора всё ещё оставалось горючее и водолазам удалось быстро накачать импровизированный резиновый понтон.